ИП Юрьев Андрей Юрьевич

Не прах земной и не металл двусплавный,

А честь, любовь и мудрость он вкусит,

Меж войлоком и войлоком державный.



106 Италии он будет верный щит,

Той, для которой умерла Камилла,

И Эвриал, и Турн, и Нис убит.



109 Свой бег волчица где бы ни стремила,

Ее, нагнав, он заточит в Аду,

Откуда зависть хищницу взманила.



112 И я тебе скажу в свою чреду:

Иди за мной, и в вечные селенья

Из этих мест тебя я приведу,



115 И ты услышишь вопли исступленья

И древних духов, бедствующих там,

О новой смерти тщетные моленья;



117 Потом увидишь тех, кто чужд скорбям

Среди огня, в надежде приобщиться

Когда-нибудь к блаженным племенам.



121 Но если выше ты захочешь взвиться,

Тебя душа достойнейшая ждет:

С ней ты пойдешь, а мы должны проститься;



124 Царь горних высей, возбраняя вход

В свой город мне, врагу его устава,

Тех не впускает, кто со мной идет.



127 Он всюду царь, но там его держава;

Там град его, и там его престол;

Блажен, кому открыта эта слава!"



130 "О мой поэт, - ему я речь повел, -

Молю Творцом, чьей правды ты не ведал:

Чтоб я от зла и гибели ушел,



133 Яви мне путь, о коем ты поведал,

Дай врат Петровых мне увидеть свет

И тех, кто душу вечной муке предал".

1 День уходил, и неба воздух темный

Земные %удалено% уводил ко сну

От их трудов; лишь я один, бездомный,



4 Приготовлялся выдержать войну

И с тягостным путем, и с состраданьем,

Которую неложно вспомяну.



7 О Музы, к вам я обращусь с воззваньем!

О благородный разум, гений свой

Запечатлей моим повествованьем!



10 Я начал так: "Поэт, вожатый мой,

Достаточно ли мощный я свершитель,

Чтобы меня на подвиг звать такой?



13 Ты говоришь, что Сильвиев родитель,

Еще плотских не отрешась оков,

Сходил живым в бессмертную обитель.



16 Но если поборатель всех грехов

К нему был благ, то, рассудив о славе

Его судеб, и кто он, и каков,



19 Его почесть достойным всякий вправе:

Он, избран в небе света и добра,

Стал предком Риму и его державе,



22 А тот и та, когда пришла пора,

Святой престол воздвигли в мире этом

Преемнику верховного Петра.



25 Он на своем пути, тобой воспетом,

Был вдохновлен свершить победный труд,

И папский посох ныне правит светом.



28 Там, вслед за ним. Избранный был Сосуд,

Дабы другие укрепились в вере,

Которою к спасению идут.

1 Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.



4 Каков он был, о, как произнесу,

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу!



7 Так горек он, что смерть едва ль не слаще.

Но, благо в нем обретши навсегда,

Скажу про все, что видел в этой чаще.



10 Не помню сам, как я вошел туда,

Настолько сон меня опутал ложью,

Когда я сбился с верного следа.



13 Но к холмному приблизившись подножью,

Которым замыкался этот дол,

Мне сжавший сердце ужасом и дрожью,



16 Я увидал, едва глаза возвел,

Что свет планеты, всюду путеводной,

Уже на плечи горные сошел.



19 Тогда вздохнула более свободной

И долгий страх превозмогла душа,

Измученная ночью безысходной.



22 И словно тот, кто, тяжело дыша,

На берег выйдя из пучины пенной,

Глядит назад, где волны бьют, страша,



25 Так и мой дух, бегущий и смятенный,

Вспять обернулся, озирая путь,

Всех уводящий к смерти предреченной.



28 Когда я телу дал передохнуть,

Я вверх пошел, и мне была опора

В стопе, давившей на земную грудь.



31 И вот, внизу крутого косогора,

Проворная и вьющаяся рысь,

Вся в ярких пятнах пестрого узора.



34 Она, кружа, мне преграждала высь,

И я не раз на крутизне опасной

Возвратным следом помышлял спастись.



37 Был ранний час, и солнце в тверди ясной

Сопровождали те же звезды вновь,

Что в первый раз, когда их сонм прекрасный



40 Божественная двинула Любовь.

Доверясь часу и поре счастливой,

Уже не так сжималась в сердце кровь



43 При виде зверя с шерстью прихотливой;

Но, ужасом опять его стесня,

Навстречу вышел лев с подъятой гривой.



46 Он наступал как будто на меня,

От голода рыча освирепело

И самый воздух страхом цепеня.



49 И с ним волчица, чье худое тело,

Казалось, все алчбы в себе несет;

Немало душ из-за нее скорбело.



52 Меня сковал такой тяжелый гнет,

Перед ее стремящим ужас взглядом,

Что я утратил чаянье высот.



55 И как скупец, копивший клад за кладом,

Когда приблизится пора утрат,

Скорбит и плачет по былым отрадам,

61 Пока к долине я свергался темной,

Какой-то муж явился предо мной,

От долгого безмолвья словно томный.



64 Его узрев среди пустыни той:

"Спаси, - воззвал я голосом унылым, -

Будь призрак ты, будь человек живой!"



67 Он отвечал: "Не человек; я был им;

Я от ломбардцев низвожу мой род,

И Мантуя была их краем милым.



70 Рожден sub Julio, хоть в поздний год,

Я в Риме жил под Августовой сенью,

Когда еще кумиры чтил народ.



73 Я был поэт и вверил песнопенью,

Как сын Анхиза отплыл на закат

От гордой Трои, преданной сожженью.



76 Но что же к муке ты спешишь назад?

Что не восходишь к выси озаренной,

Началу и причине всех отрад?"



79 "Так ты Вергилий, ты родник бездонный,

Откуда песни миру потекли? -

Ответил я, склоняя лик смущенный. -



82 О честь и светоч всех певцов земли,

Уважь любовь и труд неутомимый,

Что в свиток твой мне вникнуть помогли!



85 Ты мой учитель, мой пример любимый;

Лишь ты один в наследье мне вручил

Прекрасный слог, везде превозносимый.



88 Смотри, как этот зверь меня стеснил!

О вещий муж, приди мне на подмогу,

Я трепещу до сокровенных жил!"



91 "Ты должен выбрать новую дорогу, -

Он отвечал мне, увидав мой страх, -

И к дикому не возвращаться логу;



94 Волчица, от которой ты в слезах,

Всех восходящих гонит, утесняя,

И убивает на своих путях;



97 Она такая лютая и злая,

Что ненасытно будет голодна,

Вслед за едой еще сильней алкая.



100 Со всяческою тварью случена,

Она премногих соблазнит, но славный

Нагрянет Пес, и кончится она.